Князь михаил васильевич. «Юноша-герой

«Юноша-герой»

Кто стоял за загадочной смертью выдающегося полководца князя Михаила Скопина-Шуйского и почему долгие годы его имя находилось в забвении?

Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Парсуна XVII века

Еще на рубеже XIX и XX веков фольклористами были названы два основных персонажа народных песенных сказаний и плачей из числа реальных исторических героев – это атаман Стенька Разин и молодой воевода Михаил Скопин-Шуйский .

С первым все ясно. Отчего же так притягателен был второй, наоборот боровшийся с вольницей Ивана Болотникова ?

Думается, что этих фактов его биографии коллективная народная память вообще не хранила. Для народа «герой-юноша» (выражение Н.М. Карамзина) Скопин-Шуйский был жертвой царского коварства. «Гений Отечества» (еще одно выражение Карамзина), спаситель державы и веры православной, злодейски отравленный взамен благодарности, кто, как не он, соответствовал легенде о добром, но загубленном предателями-боярами «царе»? Песни о Скопине-Шуйском пелись по всей России – от Терека до Онеги…

А и тут боярам за беду стало,
В тот час оне дело сделали:
Поддернули зелья лютова,
Подсыпали в стокан, в меды сладкия…
«А и ты съела меня, кума крестовая,
Молютина дочи Скурлатова!
А зазнаючи мне со зельем стокан подала,
Съела ты мене, змея подколодная!»

История загадочной смерти Скопина-Шуйского (отравленного, как уверяют сказания, дочерью Малюты Скуратова Екатериной Шуйской ) чем-то напоминает не менее таинственную смерть другого Михаила – знаменитого полководца Скобелева. Оба имели слишком много явных противников и тайных завистников и оба могли двинуть историю России по иному пути…

Портрет без ретуши

Рюрикович в двадцать втором колене, четвероюродный племянник царя Василия Шуйского, Михаил Васильевич Скопин-Шуйский появился на свет в ноябре 1586 года под звон колоколов в честь праздника Собора Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных. Произошло ли это в Москве, или в Новгороде, где в тот год его отец был наместником, или, может быть, в родовой Кохомской волости под Шуей – точно неизвестно.

Князь с молоком матери впитал славу своих предков. Его род вел происхождение от Андрея Ярославича , великого князя владимирского в 1248–1252 годах, младшего брата Александра Невского . Князь суздальский и нижегородский Василий Кирдяпа стал родоначальником Шуйских, а один из его потомков – Иоанн Васильевич Скопа – дал начало ветви Скопиных-Шуйских. Хотя происхождение фамилии увязывается с расположением его вотчины в рязанских местах, где водилось большое количество одноименных хищных птиц семейства ястребиных и где позже возникнет Скопинская слобода (ныне город Скопин), родовое прозвище как нельзя лучше соответствовало образу его правнука-полководца. Долгое кружение вокруг и около противника, хорошо продуманный выбор цели, внезапный удар и разгром врага – такова была типичная тактика Михаила Скопина-Шуйского.

Иван Болотников перед царем Василием Шуйским в 1607 году

Его отец Василий Федорович, воевода Сторожевого полка во время похода в Ливонию, в 1577 году был пожалован в бояре. С 1579-го он был воеводой в Пскове и в 1581–1582 годах вместе с князем Иваном Петровичем Шуйским возглавлял знаменитую оборону этого города, осажденного армией польского короля Стефана Батория. Храбрость и стойкость боярина были прославлены автором воинской повести, посвященной этим событиям. В 1584-м Василий Скопин-Шуйский получил назначение наместником в Новгород – эту должность спустя четверть века наследует его сын. Еще раз новгородским наместником он будет назначен в тревожном 1591 году, в самый разгар обострения русско-шведских отношений. Василий Федорович имел боевые столкновения с Понтусом Делагарди, сын которого станет не просто соратником, но и другом Михаила Скопина-Шуйского…

Князь Василий скончался в 1595 году, приняв схиму с именем Ионы. Погребен он был, как и его отец, в Суздале, в семейном склепе в соборной церкви Рождества Богородицы. После смерти Василия Скопина-Шуйского наставником Михаила стал дядя последнего, князь Борис Петрович Татев . Оба они (молодому князю был пожалован чин мечника) в мае 1606 года участвовали в Москве в венчании Лжедмитрия I с Мариной Мнишек. Поляк Станислав Немоевский запомнил юного Михаила «с мечом наголо, долгим и широким, в парчовой шубе, подшитой неважными соболями». Мы видим его и на картине, хранимой в Вишневецком замке, с мечом в руках стоящим позади жениха-самозванца, с бородой, совсем не похожего на хрестоматийное изображение на известной парсуне.

Свадьба, как мы знаем, вылилась в кровавое похмелье… Когда вооруженная толпа ворвалась в покои самозванца, тот хватился меча, «который всегда находился рядом с ним, но в ту ночь его не оказалось на месте». «Молодой мечник, скорее всего, тоже оказался участником заговора» – к такому выводу пришел историк В.Н. Козляков.

Скопин-Шуйский vs Болотников

Известный миф о Скопине-Шуйском гласит, будто бы он не проиграл ни одного сражения. Положим, в отношении крупных сражений под его началом так оно и есть. Но на заре полководческой карьеры отдельные бои князь все же проигрывал.

Боевое крещение он получил 23 сентября 1606 года. В жестокой сече под Калугой, при впадении Угры в Оку, отрядами болотниковцев был нанесен серьезный урон войскам во главе с царскими братьями Дмитрием и Иваном Шуйскими. Едва унес ноги и Скопин-Шуйский со своим дядей.

Чуть позже, взяв Серпухов, Иван Болотников впервые столкнулся с юным полководцем. Собрав резерв и умело используя артиллерию, тот сумел удержать занятый рубеж. Как только противник отступил, Скопин-Шуйский пытался было перекрыть Коломенскую дорогу, но в итоге ему снова ничего не оставалось, кроме как отходить к Москве. Михаилу Васильевичу, назначенному воеводой на «вылазке», пришлось вести бои на подступах к Замоскворечью.

Разгромив авангарды болотниковцев у деревни Котлы, Скопин-Шуйский блокировал основное расположение их сил в Коломенском и приступил к мощному артобстрелу укреплений повстанцев. В этом сражении применялась такая техническая новинка, как сочетание «огненных» (зажигательных) ядер с разрывными бомбами. После трехдневного обстрела Болотников был вынужден отступить. За эти отличия царь пожаловал Михаила Васильевича боярским достоинством.

В начале лета 1607 года 20-летний Скопин-Шуйский был назначен первым воеводой Большого полка. 12 июня в кровопролитном бою на реке Вороньей он прорвал оборону повстанцев у Малиновой засеки, обеспечив начало осады Тулы. Она продолжалась до 10 октября и закончилась строительством запруды на реке Упе, затоплением города, а потом и сдачей Болотникова со товарищи на милость победителя в лице самого Василия Шуйского.

За доблесть под Тулой Скопин-Шуйский получил в награду волости Чаронду и Вагу, бывшие прежде во владении Годуновых. По традиции весьма доходные важские (шенкурские) земли жаловали лицам, особенно близким к царю.

17 января 1608 года 57-летний Василий Шуйский обвенчался с дочерью покойного белгородского воеводы Марией Буйносовой-Ростовской . На свадьбе молодая княгиня Александра Скопина-Шуйская (в девичестве Головина) была одной из двух больших свах невесты, сам же князь Михаил – одним из двух дружек царя Василия. Отсюда потом в его титуловании появилось определение «ближней приятель» государя.

С Делагарди против Тушинского вора

В апреле 1608 года из Орла на Москву выступили отряды Лжедмитрия II.

«Новый летописец» сообщает: «Послал царь Василий против Вора боярина князя Михаила Васильевича Шуйского Скопина да Ивана Никитича Романова. Они же пришли на речку Незнань и начали посылать от себя воинские отряды. Вор же пришел под Москву не той дорогой».

Осада Троице-Сергиева монастыря поляками в 1608 году

Дело в том, что основное войско самозванца, подойдя к Москве с запада, разбило лагерь в селе Тушине, тогда как Скопин-Шуйский ожидал противника за Окой по Каширской дороге. 25 мая князю пришлось вступить в бой с тушинцами на речушке Ходынке. Битва шла с переменным успехом, но в итоге Большому полку удалось отогнать неприятеля за речку Химку. Главным исходом сражения стал отказ Лжедмитрия от намерения взять Москву «кавалерийским наскоком».

Началась долговременная осада города тушинцами, у которых появились не только собственные Боярская дума и двор, но и своя царица (прибывшая в начале сентября Марина Мнишек , вдова первого самозванца) и свой патриарх (привезенный в середине октября из Ростова Филарет).

Скопина-Шуйского к тому времени уже не было в столице. В августе 1608 года он во главе небольшого конного отряда выехал из Москвы окольными путями и сумел добраться до Новгорода. Основной целью его поездки стал сбор ратных людей с новгородских пятин и переговоры со шведами о военном союзе. Михаил Васильевич успешно справился и с той и с другой задачей.

11 марта 1609 года, после подписания Выборгского договора послами-представителями Карла IX и Михаилом Скопиным-Шуйским, шведы выступили в поход.

Лжедмитрий II. Из лондонского издания 1698 года

Экспедиционный корпус возглавил главнокомандующий королевскими войсками в Финляндии 25-летний граф Якоб Понтус Делагарди , уже имевший репутацию опытного воина. 24 апреля армия Делагарди прибыла в Новгород. По разным оценкам, она насчитывала от 4 тыс. до 12 тыс. человек, включая наемников из Ганзейских городов, Англии, Шотландии и Ирландии, Австрии, Бельгии, Нидерландов, Дании и Франции. Имя одного из «шкотцких немец» широко известно: это юный шотландец Георг Лермонт, от которого затем пошел род российских дворян Лермонтовых.

От Торжка до Калязина

27 июня 1609 года объединенные силы Скопина-Шуйского и Делагарди дали решающее сражение за Торжок, в результате которого войска тушинцев отступили к Твери. В яростной битве за Тверь 21–23 июля союзники овладели городскими стенами, за которыми скрывались оборонявшиеся. На протяжении 40 верст наступающие преследовали противника, отходившего к Клину и Волоколамску… И лишь бунт иностранных наемников по причине невыплаты жалованья побудил Михаила Васильевича вместо броска на Тушино двинуться в направлении Троицкого Калязина монастыря.

Подкрепленные кашинскими дворянами передовые части Скопина-Шуйского, пришедшие раньше основного войска со стороны Твери по Бежецкой дороге, выбили полк тушинцев из обители.

Калязинский монастырь был превращен в хорошо укрепленный военный лагерь. На правом берегу Волги, в устье реки Жабни, в Никольской слободе были построены деревянный острог и шанцы с выставленными против конницы штакетником и рогатками. В Калязин со всех сторон начали стекаться крупные силы ополченцев. На берегах Жабни 28–29 августа 1609 года была одержана победа, которая стала огромным моральным стимулом для русских воинов.

Ставка Скопина-Шуйского в Троицком Калязине монастыре действовала в течение нескольких недель. По свидетельству «Нового летописца», «и приехали из всех городов с казною и с дарами к князю Михаилу Васильевичу в Калязин монастырь». Здесь принимали иностранных послов, подписывали новые договоры со шведами. Сюда вернулся из-под Новгорода Делагарди, сюда же прибыл королевский секретарь из Стокгольма Карл Олофсон. Но самое главное – князю удалось собрать значительную земскую армию численностью до 20 тыс. человек. Должно быть, именно тут в совете с воеводами был выработан план полководца по освобождению Москвы.

10 сентября Семен Головин, шурин Скопина-Шуйского, взял приступом Переславль, а в ночь с 19 на 20 октября – Александровскую слободу, потопив до сотни тушинцев в реке Серой. В Александровской слободе произошло долгожданное соединение сил Скопина-Шуйского и боярина Федора Шереметева , двигавшегося с боями из Астрахани. С 29 октября по 4 ноября возле села Каринское, на холмистой местности на подступах к новой ставке полководца, союзники противостояли войскам гетмана Яна Петра Сапеги, вышедшим им навстречу от осажденного Троице-Сергиева монастыря. Сапежинцы были вынуждены отойти на исходные позиции. А в январе 1610 года остатки войск Сапеги ушли и 16-месячная осада обители преподобного Сергия была снята. Мат в этой шахматной партии поставили князь Борис Лыков-Оболенский и воевода Давид Жеребцов , довершившие разгром войск гетмана в Дмитрове, вследствие чего тушинский лагерь распался, а самозванец бежал в Калугу.

Смерть Самсона-Гектора-Ахилла

Полки Скопина-Шуйского и Делагарди торжественно вступили в спасенную Москву 12 марта 1610 года. Автор «Повести о победах Московского государства» свидетельствовал: «Царь же Василий Иванович сильно возрадовался приходу его. И послал государь встречать его боярина своего князя Михаила Федоровича [Кашина. – Я. Л.], велел его с большим почетом встретить. Люди же города Москвы, узнав о приезде боярина, от малого до старого все возликовали сердцем, преисполнились радости несказанной и от великой радости не могли удержать слез. И все с радостью пошли встречать его, желая видеть Богом посланного воеводу, государева боярина князя Михаила Васильевича Шуйского-Скопина, благородством, и мудростью, и разумом украшенного. И выйдя из города Москвы, все люди появления боярина ожидали, словно после кромешной тьмы свет увидеть желая и от многих страданий и печали утешения ожидая.

Свидание князя Михаила Скопина-Шуйского со шведским полководцем Делагарди

«ЕГО РАЗУМ ПРЕВОСХОДИЛ ЕГО ЛЕТА. ЕГО СОВЕТЫ БЫЛИ НЕМНОГОРЕЧИВЫ , и более сначала давал другим говорить и толковать, но когда он свой [план] объявлял, то было точное заключение, так как редко находилась причина оспорить, за что его как русские, так и чужестранные сердечно любили», – писал В.Н. Татищев

И была в городе Москве радость великая, и начали во всех церквах в колокола звонить и молитвы к Богу воссылать, видя великую Божью милость и приход боярина».

Царь пожаловал князю Михаилу палаш, украшенный золотом, серебром и драгоценными камнями (к слову, в 1647 году князь Семен Прозоровский передал палаш вместе с саблей Дмитрия Пожарского Соловецкому монастырю, а ныне это оружие хранится в Государственном историческом музее в Москве). Не забыли и о союзниках: 18 марта в Грановитой палате Кремля был дан торжественный обед в честь «воеводы Карлуса короля свисково Якова Понтусова», то есть в честь Делагарди.

Однако торжества сменились подозрениями. По утверждению В.Н. Татищева, Василий Шуйский «вскоре же после прибытия Скопина, призвав его к себе, неожиданно стал ему говорить, якобы он на царство подыскивается и хочет его, дядю своего, ссадив, сам воспринять и якобы он уже в том просящему его народу обещание дал». Князь Михаил прямодушно обвинения отрицал. Татищев был убежден, что монарх, «притворясь», вел «беседу» с дальним родственником «весьма умильно», но на самом деле «жестоко на него тайною злобою возгорелся». Даже «Делагарди, сие видя, что Скопин в великой опасности был, непрестанно ему говорил, чтоб он немедля из Москвы ехал, объявляя ему тайные на него умыслы», писал историк.

На страницах «Дневника похода Сигизмунда III под Смоленск» в записи от 3 мая 1610 года содержится самое раннее известие о кончине Скопина-Шуйского, произошедшей 23 апреля: «…жена Дмитрия Шуйского отравила его на крестинах, каким образом, это еще неизвестно, но он болел две недели и не мог оправиться». Сведения были получены поляками от перебежчиков – двоих московских детей боярских, прибывших из Можайска. Почти все источники и апокрифы указывают на отравление молодого полководца на пиру у князя Ивана Воротынского по случаю крестин его сына Алексея, восприемниками которого были сам князь Михаил и свояченица Бориса Годунова, жена Дмитрия Шуйского Екатерина Григорьевна, урожденная Скуратова-Бельская.

Внезапная смерть постигла Михаила Скопина-Шуйского в 1610 году

В «Повести о победах Московского государства» читаем: «И был по всему царствующему городу Москве крик и шум и плач неутешный стенавших от горя православных христиан – от малого до старого все плакали и рыдали. И не было такого человека, который бы в то время не плакал о смерти князя и о его преставлении. Все его воины из русских полков и все москвичи рыдали и от всего сердца вздыхали, горюя и недоумевая, что сделать».

«МЫ, БОЛЬШЕВИКИ, ВСЕГДА ИНТЕРЕСОВАЛИСЬ ТАКИМИ ИСТОРИЧЕСКИМИ ЛИЧНОСТЯМИ, КАК БОЛОТНИКОВ, РАЗИН, ПУГАЧЕВ…» – заявил Сталин. Этого оказалось достаточно, чтобы на имя Скопина-Шуйского было наложено негласное табу

С кем только не сравнивали покойного современники – от Александра Македонского и «Ектора и Ахила» (Авраамий Палицын) до Иисуса Навина, Гедеона, Варака и Самсона («Писание о преставлении и о погребении князя Михаила Васильевича Шуйского, рекомого Скопина»). Заметим: к гибели одного из упомянутых выше, а именно победителя филистимлян ветхозаветного Самсона, была причастна коварная Далила.

Человек и пароход

С конца 1890-х годов волгари любовались красавцем пароходом «Скопин-Шуйский», построенным обществом «Самолет». В 1908 году на нем совершит путешествие от Твери до Нижнего Новгорода сам великий князь Константин Константинович (поэт К. Р., президент Императорской академии наук в Санкт-Петербурге) с детьми и сестрой – королевой эллинов Ольгой Константиновной.

Постараемся разобраться с историей забвения и попытками реабилитации князя-героя. Ведь прежде чем в его честь назовут пароход, доброе имя Михаила Скопина-Шуйского не раз хотели поставить под сомнение.

В среде тушинской знати, как отмечал историк С.Ф. Платонов, «первое место принадлежало Филарету Романову». Боярин, насильно постриженный в монахи Борисом Годуновым и в будущем отец первого царя из династии Романовых, не только Лжедмитрием II был признан патриархом, но и сам признал «царика». Тем самым Филарет (в миру Федор Никитич) поспособствовал и политическому, и духовному двоевластию. «Нет сомнения, что в подлинность этого царя Филарет не верил, – продолжал Платонов, – но и служить Шуйскому он не хотел. Он не последовал за Вором, когда тот из Тушина бежал в Калугу; но он не поехал и в Москву, когда мог бы это сделать, при распадении тушинского лагеря. Как сам Филарет, так и тушинская знать, которая вокруг него группировалась, предпочли вступить в сношения с королем Сигизмундом». Однако тушинскому патриарху не удалось принести немедленную присягу польскому королевичу Владиславу, поскольку по дороге в Смоленск в мае 1610 года он был взят под стражу людьми, посланными Шуйским наперехват, и привезен в столицу.

Неблаговидная роль Филарета в Смутное время и сохранение в правящей элите Московского государства позавчерашних тушинцев и вчерашних участников ненавистной Минину и Пожарскому Семибоярщины в царствование Михаила Федоровича никак не могли способствовать возведению на пьедестал героя разгромившего сторонников Лжедмитрия II полководца Скопина-Шуйского. А после возвращения Филарета в 1619 году из Речи Посполитой, нового возведения его в патриархи и совмещения им высшего духовного сана с титулом великого государя лишнее напоминание о лаврах главного воеводы Василия Шуйского было и вовсе невозможно. Историк Л.Е. Морозова предположила, что намечавшееся прославление Скопина-Шуйского, в связи с чем и писались его житие и образы (по недоразумению причисляемые к светскому портрету), было остановлено именно Филаретом.

Реабилитация полководца, начатая Татищевым и Карамзиным и продолженная Нестором Кукольником в драме «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», Алексеем Хомяковым в трагедии «Димитрий Самозванец», Александрой Ишимовой в «Истории России в рассказах для детей» и Олимпиадой Шишкиной в романе «Князь Скопин-Шуйский, или Россия в начале XVII столетия» (основой для этих сочинений послужил прежде всего 12-й том карамзинской «Истории государства Российского», увидевший свет почти через три года после смерти историка, в 1829-м), вернула ему достойное место в историографии и художественной литературе.

Популярный писатель Михаил Загоскин, роман которого «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1829) многократно переиздавался огромными тиражами, упоминал о Скопине-Шуйском вскользь, но зато какими словами! «Милославский был свидетелем минутной славы Отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина громил врагов России…» – рассказывает романист о своем герое. А жирный восклицательный знак поставил скульптор Михаил Микешин, поместивший фигуру Михаила Скопина-Шуйского по соседству с фигурами других выдающихся деятелей русской истории (гражданином Мининым и князем Пожарским, Иваном Сусаниным, Ермаком Тимофеевичем и т. д.) в многосложной композиции памятника «Тысячелетие России» в Великом Новгороде.

«Мы, большевики…»

Казалось бы, эта память уже на века, но вышло совершенно иначе. В беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом Иосиф Сталин произнес: «Мы, большевики, всегда интересовались такими историческими личностями, как Болотников, Разин, Пугачев…»

Этого оказалось достаточно, чтобы на имя Скопина-Шуйского было наложено негласное табу. Появилась и «Повесть о Болотникове» Георгия Шторма (1930), известность которой принесла оброненная Сталиным фраза: «Хорошая книга». Сразу в нескольких городах, включая освобожденные Скопиным-Шуйским Москву и Тверь, улицы были названы в честь разбитого когда-то полководцем предводителя восстания. А когда историку И.И. Смирнову за монографию «Восстание Болотникова» была присуждена Сталинская премия за 1949 год, Скопин-Шуйский и вовсе был записан в реакционеры.

Обложка книги «Любимый воевода русского народа князь М.В. Скопин-Шуйский». Изд. товарищества И.Д. Сытина, 1905

Так в сталинском пантеоне причудливым образом соединились бунтарь Чапаев и охранитель Суворов, Александр Невский и Иван Грозный, но для Скопина-Шуйского в нем места не нашлось. Неудивительно, что в книге Натальи Кончаловской «Наша древняя столица», написанной к 800-летию Москвы, о князе не было ни строчки, тогда как «крестьянскому революционеру» Болотникову там отведена целая глава. Наступило второе забвение князя.

И лишь в наши дни снова происходит возвращение его имени в историю. Первый памятник Скопину-Шуйскому работы скульптора Владимира Суровцева был установлен в октябре 2007 года напротив западной монастырской стены в поселке Борисоглебском под Ростовом Великим. Второй монумент, автором которого стал тверской ваятель священник Евгений Антонов, был торжественно открыт в Калязине 29 августа 2009 года, в 400-летнюю годовщину самого значительного сражения князя. Наконец, в городе Кохме, по соседству с Ивановом, был заложен камень в основание будущего памятника выдающемуся земляку, сбор средств на который продолжается.

В 1930-е героем был объявлен Иван Болотников

Впрочем, как и прежде, несмотря на проведение ежегодных торжественных панихид в Архангельском соборе Московского Кремля (первая из них состоялась в 2010 году, ровно через сто лет после того, как в 1910-м была отслужена таковая по случаю 300-летия кончины Скопина-Шуйского), доступа к его гробнице в южном приделе Зачатия Иоанна Предтечи нет. Возможно, уже пришло время открыть дорогу к гробнице национального героя?

Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук

Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Парсуна XVII века

(1587-1610) - князь, знаменитый деятель в Смутное время. Рано лишившись отца, Василия Федоровича, который при Иоанне IV Грозном играл значительную роль, а при Борисе Годунове подвергся опале, Скопин-Шуйский получил воспитание под руководством матери и обучался "наукам". Уже при Борисе Годунове был стольником; Лжедмитрий I произвел его в великие мечники и поручил привезти в Москву царицу Марфу. При Василии Шуйском Скопин-Шуйский, как племянник царя, стал близким человеком к престолу. На военное поприще он выступил в 1606 г., с появлением Болотникова, которого дважды разбил: при реке Пахре, имея в своем распоряжении небольшой отряд, тогда как незадолго до того главные силы московского войска, предводительствуемые Мстиславским и другими боярами, потерпели от Болотникова полное поражение, - и при урочище Котлах. После второго поражения Болотников засел в Туле. Во время осады его здесь московскими войсками Скопин-Шуйский предводительствовал передовым отрядом и много способствовал взятию Тулы.

М. В. Скопин-Шуйский на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде

Когда Василий Шуйский решил обратиться за помощью к шведам, для переговоров об этом он отправил в Новгород Скопина-Шуйского. Несмотря на ряд препятствий, последнему удалось достигнуть цели. Сопровождаемый 12-тысячным отрядом шведского войска под предводительством Якова Делагарди Скопин-Шуйский 14 апр.1609 г. выступил из Новгорода для "спасения престола". Взятием Орешка, Твери и Торжка он очистил север от врагов, а поражением при Калязине гетмана Сапеги и занятием Александровской слободы заставил Сапегу снять осаду Троицкой лавры. Успеху действий Скопина-Шуйского много мешали недостаток средств для уплаты жалованья шведским наемникам и необходимость заниматься обучением войска; тем не менее, тушинцы обратились перед ним в бегство, и народ смотрел на Скопина-Шуйского как на своего "спасителя", "отца отечества". К нему явились посланные от Ляпунова с предложением царской короны, которое он отклонил; когда он приехал в Москву, ему устроили самую торжественную встречу. Все это возбудило к нему сильнейшую зависть в его же родственниках и особенно в дяде его Димитрии Ивановиче Шуйском, который должен был уступить ему главное начальствование над московским войском, снаряженным под Смоленск. Не без ведома, кажется, и самого царя решено было избавиться от Скопина-Шуйского; на пиру у Воротынских жена Димитрия Шуйского поднесла ему отраву, от которой он и умер 23 апреля, после двухнедельных страданий. Царь велел похоронить его в Архангельском соборе, но не рядом с царскими гробницами, а в особом, новом приделе. Современники почти все говорят о нем как о великом человеке и свидетельствуют о его "уме, зрелом не по летам", "силе духа", "приветливости", "воинском искусстве и уменье обращаться с иностранцами". В народе надолго сохранилась о нем самая лучшая память, что и выразилось в нескольких весьма распространенных песнях.

Ср. В. Иконников, "Михаил Васильевич Скопин-Шуйский" ("Древняя и новая Россия", 1875, № 5, 6 и 7); Г. Воробьев, "Боярин и воевода князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский" ("Русский архив", 1889, т. III).

Он погиб в 23 года, будучи отравленным завистниками и интриганами. Если бы можно было охарактеризовать его жизнь предельно кратко, то для этого нашлось бы, пожалуй, лишь одно слово - «служение». Скопин-Шуйский Михаил Васильевич (08.11.1586 - 23.04.1610 гг.), выдающийся военачальник, на изломе судеб России в Смутное время оказался человеком, способным не только приносить ей ратные победы, но и победы дипломатии. Его присутствие воодушевляло народ. Люди становились пред ним на колени и, расчувствовавшись, целовали стремя.

Скопин-Шуйский в битвах не знал поражений, фактически проводя внешнюю политику вместо своего неблагодарного и неблагородного царствующего дяди Василия Ивановича Шуйского. Обезумевший от зверств, питаемый страхом царь-боярин лишил жизни не просто своего племянника, но и надежду всей России.

Биография Скопина-Шуйского является предметом рассмотрения данной статьи.

Пролог. Смутные времена

После того как в 1584 году удушили Ивана Грозного и в 1598 году отравили его 42-летнего сына Федора, пресеклась царственная ветвь Рюриковичей. За корону - козырь в партии-заговорщиков - началась борьба боярских кланов: Годуновых, Мстиславских, Романовых, Шуйских. Первым царский престол занял в 1598 году бывший опричник Борис Годунов.

Впрочем, по достижении совершеннолетия царем полагалось стать сыну седьмой жены Ивана Грозного - Дмитрию. Несчастному подростку угрожала смерть от рук претендентов на трон. Так и случилось, как впоследствии установил Василий Шуйский, официально проводящий расследование. Дмитрий «играючи, смертельно накололся на ножичек».

Интрига боярской борьбы за власть продолжалась. Предрешенной оказалась и судьба Бориса Годунова, «взявшего не по чину» монаршество. 13 апреля 1605 года 53-летний царь Борис, пребывая во здравии, с аппетитом отобедав, поднялся на вышку, дабы насладиться обзором Москвы. Ему вскоре стало дурно, носом и горлом пошла кровь, и он скончался. Это был почерк отравителей из рода Шуйских. Все было сделано столь топорно и явно, что боярам пришлось пустить слух, якобы «терзаемый совестью царь», сам принял яду.

Царь-интриган

В том же 1605 к власти над Московией на полгода приходит самозванец Лжедмитрий. Вся эта история с лжецарем была изначально срежиссирована Шуйскими и Романовыми. Не случайно Григорий Отрепьев прежде был дворовым у Романовых, а в Литву его сопровождают доверенные монахи Шуйских. Впрочем, назло боярам взошедший по их воле на трон Лжедмитрий показал себя деятельным монархом, вовсе не желающим отдавать власть.

Бояре-заговорщики убили и его, а затем короновали на своем тайном совете Василия Шуйского. Тот поклялся им править номинально, подчиняясь боярской Думе. В это время герой нашей статьи, князь Скопин-Шуйский, служил при своем влиятельном кузене Василии. Он охранял его лично и обеспечивает безопасность путешествия важных персон.

Восстание Болотникова

Вскоре произошло то, чего ни бояре Шуйские, ни Мстиславские не ожидали. Казак Иван Исаевич Болотников, сыграв на недовольстве казаками «боярским царем», поднял восстание.

Первоначально самозванец собрал 12 000 казаков, заручился поддержкой воеводы путивльского князя Шаховского. Восставшие, опираясь на массы недовольного крестьянства, ставили целью взятие Москвы и свержение боярского царя Василия Шуйского. Смутьянов негласно поддержала Речь Посполитая.

Царское войско, которым командовал монарший брат Федор, было наголову разбито. Бунтарь-казак подступил к Москве.

«Полуцарь», как Василия называли в народе, принял единственное за свое правление мудрое решение: он круто изменил придворную карьеру своего протеже, и девятнадцатилетний Михаил Скопин-Шуйский, подобно своим отцу и деду, стал воеводой московским.

Защита Москвы

Михаил не по годам отличался мудростью, это был высокий, крепкий молодой мужчина с прямым пронзительным взглядом. С детства он готовил себя, как воина, в совершенстве овладев стрелецким оружием, боевой конной выездкой, артиллерийским делом.

Впрочем, и разумом он был не обделен. Скопин-Шуйский сразу же по назначении показал себя чутким политиком, организатором. Ему словно свыше было дано ощущать дух рати и влиять на нее. К тому времени московское воинство пребывало в печальном состоянии, оно не желало проливать кровь за «боярского царя». Скопин определил и арестовал основных смутьянов: Ивана Троекурова, Юрия Трубецкого, Ивана Катырева.

При осаде растянувшимся по площади столицы воинством Ивана Болотникова, Скопин-Шуйский выбрал беспроигрышную тактику. Стремительные вылазки тяжелой конницы, создавали в секторах атаки подавляющее преимущество.

Казаки и другая разношерстая пехота Ивана Болотникова не успевали подготавливать свою артиллерию к бою и несли потери.

Миссия на Севере

Тем временем под Новгородом возникла реальная опасность утерь территорий и падения царской власти. Царь Василий выслал туда своего племянника Михаила. Воевода, прискакавший в северный город, обнаружил, что ситуация сложилась крайне двусмысленная. Агентам Болотникова удалось убедить часть местных бояр и дворян в несостоятельности «полуцаря». Ситуацию накаляло и то, что соседние города Ивангород и Псков уже изменили московскому подданству.

К счастью, новгородский воевода Татищев остался верным царю, вместе со Скопиным-Шуйским они разработали план действий. Посольство от Новгорода во главе с миссионером царя встретилось на переговорах с главой шведского воинства Якобом Делагарди, заключив с ним союзнический договор против Речи Посполитой.

Скопин-Шуйский укрепил дух новгородского войска, поэтому, когда к стенам города, в надежде на легкую победу, подошли полки польского пана Козинецкого, их встретили не открытыми воротами, а пушечными залпами с новгородских стен. Пану пришлось возвратиться, несолоно хлебавши.

Битва под Котлами

Возвратившийся в Москву, племянник царя, искусно маневрируя, вынудил воинство Ивана Болотникова к решающему сражению близ подмосковной деревни Котлы 2 декабря 1806 года. В ожесточенном бою против казацкой легкой конницы, надеющейся на резервы и ожидающей от Скопина, как под стенами Москвы, встречной конной атаки, юный полководец применил неожиданную для бунтарей тактику.

Вместо сабельной рубки конную лаву встретили картечные залпы. Свою мощь показала выстроенная по ходу сражения в боевой порядок маневренная артиллерия (стрельцы называли ее «гуляй-полем»). Затем строй деморализованных болотинцев был рассечен по флангу направленным ударом тяжелой конницы.

Понесшее потери войско казацкого атамана, избегнув окружения, отступило через Серпухов к Калуге. Однако М. В. Скопин-Шуйский продолжал воплощать свою наступательную стратегию непрерывных набегов. В июне 1607 года на реке Воронья три его полка прорвали линию обороны смутьянов, которые отступили в Тулу и обосновались там.

Взятие Тулы

Город с добротными стенами, продовольствием и оружейными складами оказался крепким орешком для царской рати. Да и Иван Болотников, человек действия, не походил на мальчика для битья. Скопин-Шуйский попытался взять его штурмом, но получил отпор.

Племянник царя понимал преимущества позиции обороняющихся, их артиллерии. Он имитировал осаду, реально претворяя другой, более хитроумный план. Полководец Скопин Шуйский распорядился тайно выше по течению реки, на которой стояла Тула, возвести плотину. Когда уровень воды поднялся, ее разрушили. Обороняющим затопило артиллерийские склады и принадлежности. Последующий штурм Тулы увенчался успехом. С ордой Болотникова было покончено.

Впрочем, над царским престолом в Москве нависала еще большая угроза.

Лжедмитрий II. Война с Речью Посполитой

Польские магнаты, видя слабость Московии, не оставляли надежд лишить е суверенитета. Идею нового похода долго искать не пришлось. Так появился ставленник Речи Посполитой, человек ничтожный и подконтрольный, - прикрытие для похода на Москву. Основу войска, выступившего под вымышленную миссию, составили полки Сапеги и Ружинского численностью в 14 000 воинов. К ним присоединились казацкие отряды Трубецкого и Заруцкого (бывшие в воинстве первого Лжедмитрия). Эта рать вначале продвигалась по направлению к Туле, дабы соединиться с Болотниковым, однако не успела.

Царь Василий направил Скопина-Шуйского за подмогой к новгородским и шведским союзникам.

В мае 1609 года русско-шведское войско Скопина и Делагарди, двигаясь к Москве, начало теснить шляхтичей. К нему присоединились полки воеводы Смоленска Шеина.

Интервенты были отброшены со Старой Русы, Торопца. В битве под Тверью в полной мере проявился тактический талант монаршьего племянника. Воевода Зборовский, поверивший его обманному маневру, потерял около 5 000 войска.

Впрочем, после столь ярких побед союз Якоба Делагарди и Скопина-Шуйского распался. Шведам были безразличны политические цели Московии, их интересовали трофеи. Вместе с русским войском остался полк Кристера Сомме, пятая часть союзной рати. Таким образом, армия русских уступала интервентам численностью, однако сохранение единой стратегии для князя Михаила было важней.

Полководец

Скопин-Шуйский к тому времени был весьма популярен в народе, потому после того, как он, остановившись под Калязином, разослал гонцов, к нему отовсюду от общин и монастырей начали поступать подкрепления и деньги. Меж тем полководец успешно обучал разношерстое прибывающее войско к бою по шведскому образцу, добиваясь дисциплины и умения. При недостатке конницы акцент делался на ощетиненные орудиями гуляй-города. Пехота училась лишать конницу маневра и подавлять огнем.

Под предводительством Скопина-Шуйского произошла битва под Калязиным вблизи Троицкого монастыря (Макарьев) с равным ему силами войском шляхтичей Яна Сапеги и Зборовского. Интервенты, атакующие боевой порядок московитов, за время семичасового боя понесли значительные потери и отступили.

Русские двинулись вперед, отвоевав Переяслав-Залесский и Они усилились: московский воевода истратил пожалованные монастырями деньги на наемников Делагарди.

Тем временем поляки перегруппировались. 20 тысяч отборного войска Сапеги противостояло Скопину-Шуйскому. Однако битва на Каринском поле закончилась победой русских и шведов. Те стоически выдержали сумасшедшую фронтальную атаку польских гусар, задержав их деревянными и земельными укреплениями, чтоб затем фланговыми ударами их опрокинуть.

Разгром войска Сапеги

Победы Скопина-Шуйского вынудили польского короля показать свое истинное лицо и объявить войну Московии, на престол которой он решил воссадить Он послал свое войско на основной плацдарм Московии - Смоленск.

Впрочем, наибольшую опасность представляло не королевская рать, а находящееся в опасной близости к Москве, под Тушином, воинство Сапеги (отсюда произошло историческое прозвище Лжедмитрия II - «тушинский вор»). Однако князь Михаил не оставлял противника в покое. Вылазки скопинских воевод еще до прихода основного войска вынудили поляков отступить от Тушина к Дмитрову.

В феврале 1610 года Скопин-Шуйский Михаил Васильевич приступил к решающему сражению по деблокированию Москвы. Его стремительные полководческие действия - под стать более позднему военачальнику России, Суворову. Он в кратчайший срок формирует лыжный полк стрельцов, которые, благодаря неожиданному скоростному маневру, уничтожают передовую заставу поляков и разворачивают орудия в противоположную сторону. Тут же (это было 20 февраля) подоспевшее без потерь русское войско сходу опрокидывает воинство Сапеги, уничтожив его большую часть. Уцелевшие шляхтичи бегут под Смоленск, дабы соединиться с королевским войском.

Вместо заключения

Победоносно закончив зимнюю кампанию 1610 года, боярин и воевода-князь М.В. Скопин-Шуйский во славе возвращается в Москву. Он был бодр и весел, предчувствуя решающий поход на Смоленск.

Бояре потрясены: этот молодой русый и могучий русский бог войны пользуется такой народной любовью, которая им и не снилась. В нем они видят более явного конкурента своей власти, чем шляхтичи. Злодейство притаилось в замыслах семьи царского брата Дмитрия, претендующего на престол. Он намеренно порождает слухи о том, что Михаил Скопин-Шуйский желает стать монархом. «Полуцарь», будучи и сам злодеем по натуре, санкционирует убийство племянника.

Скопина-Шуйского предупреждает об опасности его друг, швед Якоб Делагарди, уговаривая ранней весной приступить к антипольской компании. Однако молодой герой не спешит.

Несомненным было то, что его убийство спланировали заранее. Его назначили во время крещения новорожденного сына князя Воротынского. Скопина-Шуйского пригласили крестным отцом, а его отравительницу (жену царевича Дмитрия Екатерина, дочь Малюты Скуратова) - крестной матерью. Все решила поднесенная ею чарка вина. Симптомы отравления были аналогичны проявившимся у Бориса Годунова. Впрочем, могучий организм князя Михаила еще две недели пытался противостоять смертельному яду.

Так обезумевшие от зверств братья Шуйские уничтожили своими руками человека, способного спасти их династию, коим был Михаил Скопин-Шуйский. Краткой, но яркой была его жизнь. По его кончине вся Москва оделась в траур, оплакивая воистину народного героя. Шведский же рыцарь Делагарди посетовал, что нигде, ни в России, ни на родине ему не встретить лучшего друга.

Дядья героя, его убийцы, не имевшие таланта ни править Московией, ни руководить ее армией, вскоре оказались плененными поляками, а стольный град был взят позорно, без боя.

Михаил Скопин Шуйский (1586-1610) – выдающийся военачальник и политический деятель, ярко проявивший себя в период Смутного времени в Московском царстве. Умер этот выдающийся человек в 23 года и 5 месяцев. Но за такой короткий жизненный срок он совершил много славных дел, а народ называл его «надеждой Руси».

Родился будущий знаменитый полководец в ноябре 1586 года в семье боярина Василия Фёдоровича Скопина-Шуйского и его жены княгини Елены Петровны, в девичестве Татевой. Как гласит предание, присутствующие при родах старухи вещуньи обратили внимание на старый жемчуг в доме боярина. После того как младенец издал первый крик, он вдруг обрёл прежний блеск и словно ожил. Старухи сказали, что это добрый знак, а родившийся мальчик проживёт жизнь стремглавую, наполненную ратными подвигами.

Не ошиблись вещуньи. Современники Михаила Васильевича отмечали, что был молодой человек роста высокого, стати богатырской, обладал сильным духом и мудростью. В 17 лет он получил придворный чин стольника. В 1606 году царский трон занял его дядя Василий Иванович Шуйский, а молодой племянник стал воеводой.

Смутное время на Руси

Историк В. Ключевский писал: «После низвержения самозванца Лжедмитрия I был возведён на престол князь Василий Шуйский. Но возведён он был без участия Земского собора, а только партией знатных бояр и преданных князю москвичей.

Взойдя на престол, царь Василий ограничил свою власть. Он зарёкся кого-либо казнить без суда, а родных преступника подвергать опале и имущество конфисковывать, если они не участвовали в преступлениях. Доносов не слушать, ложных доносчиков наказывать, все дела решать с помощью суда и следствия».

Михаила Скопина-Шуйского, которому в то время было 20 лет, царь направил против армии Ивана Болотникова . На реке Пахра, под Москвой, молодой воевода выиграл сражение, и государь тут же назначил его командовать войском, которое осаждало Тулу. Этот город являлся последним оплотом Болотникова.

И вновь молодой князь показал себя талантливым полководцем. Тулу защищали храбро и упорно, но всё же город пал. А Михаил Скопин-Шуйский за проявленную доблесть получил чин боярина.

Весной 1607 года польские паны возобновили военные действия против России. В этот раз они выдвинули на политическую арену Лжедмитрия II . Захватчики дошли до Москвы, осадили её, орудовали на севере страны и даже появились в Поволжье. Василий Шуйский не смог организовать достойный отпор вражеским войскам.

В марте 1608 года он поручил боярину Михаилу вести политические переговоры со шведами в Великом Новгороде. Эти переговоры увенчались полным успехом. Шведы согласились совместно с Россией выступить против поляков и Лжедмитрия II.

По прошествию небольшого времени Михаил Васильевич собрал войско. Но оно состояла из молодых и неопытных дворян, вольных крестьян и казаков. Основательно подготовить их к ратному делу времени не было, так как Москва настоятельно просила помощи.

Вот с такой ратью Скопин-Шуйский и выступил на помощь столице Московского царства. Уже в июле 1609 года молодой и талантливый полководец освободил Тверь. Военный успех способствовал тому, что к плохо обученной армии присоединились отряды из Заволжья, Нижнего Новгорода и северных русских земель. Они состояли из более опытных в военном деле людей, и войско вскоре стало представлять собой серьёзную военную силу.

Успешные действия Михаила Скопина-Шуйского вынудили захватчиков снять осаду с Троице-Сергиевой лавры, которая продолжалась 8 месяцев. Именно после освобождения знаменитого монастыря Михаила и стали называть «надеждой Руси».

В марте 1610 года молодой полководец разбил вражеские отряды на подступах к Москве и во главе своего войска торжественно вступил в столицу под звон колоколов. Жители Первопрестольной со слезами радости на глазах встретили освободителя. А вот в царском дворце недоброжелатели начали плести интриги против успешного и талантливого боярина.

Во главе интриганов встали родные дядья Михаила. Они стали нашёптывать государю, что молодой боярин хочет занять царский трон. И отношение Василия Шуйского к племяннику резко изменилось, хотя до этого времени царь любил своего талантливого родственника и щедро награждал его за военные и дипломатические успехи.

Негативно к Скопину-Шуйскому относились и польские паны. Они боялись блестящего русского полководца и решили нанести ему упреждающий удар. Но только не на поле брани в честном бою, а подло и тайно в самой Москве.

Екатерина Шуйская даёт Скопину-Шуйскому кубок с отравленным вином

Существует мнение, что для убийства Михаила Сергеевича подкупили рязанского дворянина Прокопия Ляпунова. В 1605 году тот служил у Лжедмитрия I, а во время восстания Болотникова являлся его правой рукой. После разгрома восставших Ляпунов переметнулся к царю Василию.

В дни победного триумфа, когда Михаил Скопин-Шуйский принимал поздравления от москвичей, Прокопий предложил популярному полководцу сместить государя и самому сесть на престол. После этого по царскому дворцу поползи слухи о мнимом заговоре. Дошли они и до ушей царя, чем сильно напугали его.

В XVIII веке историк В. Татищев писал, что Василий Шуйский вызвал к себе Михаила Васильевича и прямо спросил, хочет ли тот царствовать, а дядю своего ссадить с трона? На это племянник ответил, что и в мыслях у него такого не было. Государь сделал вид, что поверил племяннику, но в душе затаил злобу на пользующегося огромной популярностью у народа родственника.

Не только Ляпунов подогревал недовольство царя. Немалую роль в этом сыграла и княгиня Екатерина Григорьевна Шуйская – тётка Михаила. Она была женой Дмитрия Шуйского – брата государя и приходилась дочерью Малюте Скуратову (поэтому за глаза её звали «Скуратовной»). Ходили слухи, что в самом начале апреля 1610 года к этой женщине тайно явилась незнакомка. Она вручила княгине мешочек с жемчугом.

Тут следует заметить, что дар морей и рек в те времена шёл не только на украшения. В Европе делали сильные яды, в состав которых входил обработанный специальным способом жемчуг. Минералы выдерживали несколько дней глубоко под землёй в каком-то растворе, потом измельчали в порошок и отваривали с травами.

За пару недель до очередного военного похода крестили сына князя Воротынского. Тот попросил Михаила Васильевича стать ему крёстным отцом. Крёстной матерью стала Екатерина Шуйская. Во время празднования она угостила племянника чаркой хмельного мёда. Тот выпил, но вкус мёда показался молодому человеку необычным. Через некоторое время у него из носа пошла кровь. Боярина увезли домой, и после десяти дней мучений Михаил Скопин-Шуйский скончался.

После смерти популярного полководца в Москве начались волнения. Народ обвинял в его смерти Скуратовну. Толпы людей двинулись к дому князя Дмитрия Шуйского и Екатерины. Но вовремя подоспевшее воинское подразделение предотвратило расправу.

Падение Шуйских

После смерти Михаила Скопина-Шуйского для семейств Шуйских наступили чёрные дни. В апреле 1610 года русские военные силы возглавил Дмитрий Шуйский. Но он оказался бездарным военачальником. 24 июня 1610 года русско-шведское войско под командованием Дмитрия и шведского полководца Якоба Делагарди было наголову разбито польским войском под командованием гетмана Жолкевского в битве при Клушине.

Не прошло и месяца после этого события, как свергли Василия Шуйского. Переворот возглавил брат Прокопия Ляпунова Захарий. В стране началось боярское правление. В историю оно вошло как Семибоярщина . Уже в августе 1610 года новоиспечённое правительство заключило позорный для Московского царства договор с поляками, и польские паны вошли в Москву.

Бывшего царя Василия и его братьев поляки схватили и увезли в Варшаву. Свергнутого самодержца заточили в Гостынский замок, где он и умер. А Прокопия Ляпунова зарубил саблей казак. Его брата Захария приютила Екатерина Шуйская. Прятала она этого человека в подвале своего дворца.

Но сама Екатерина или Скуратовна ненадолго пережила своих родственников. Она вскоре умерла, а по Москве поползли слухи, что её отравили тем же самым ядом, которым она отравила своего племянника. Что же касается Захария, то его нашли задушенным ремешком на одной из московских улиц.

Когда разбирали драгоценности, оставшиеся после смерти Екатерины Шуйской, то в одной из шкатулок обнаружили горсть серого порошка. Его сыпанули в воду и дали полакать собаке. У той тут же пошла кровь из носа, и вскоре бедное животное умерло. Так что версия о том, что именно Екатерина отравила Михаила Васильевича, выглядит вполне правдоподобно.

Алексей Стариков

Четвероюродный племянник , сын боярина и князя, знаменитый государственный и военный деятель, Михаил Васильевич Скопин-Шуйский появился на свет в Москве в 1586 году. Он рано лишился отца, поэтому, обласканный матерью, получил почти «женское» домашнее образование по тем временам. Он изучал «науки», а затем стал придворным.

Интересна судьба этого человека, пережившего нескольких царей. Во времена царствования Иоанна Васильевича Четвертого (Грозного) он играл весьма значительную роль при дворе, а вот во времена впал в опалу, хотя и был при нем стольником. При Лжедмитрии Первом был произведен в великие мечники и именно Михаилу Васильевичу новый царь поручил привезти в стольный град царицу Марфу. А при царе Василии Шуйском, он, как родич, был человеком весьма близким к престолу.

В ратном деле Скопин-Шуйский впервые проявил себя в 1606 году с появлением на политической арене Болотникова, с которым ему пришлось сражаться дважды, и дважды же Михаил Васильевич его разил. Первый раз это случилось, когда основное московское войско под предводительством Мстиславского и других бояр потерпело поражение от Болотникова. Тогда небольшой отряд под предводительством Скопина-Шуйского спас положение, выиграв битву при реке Пахре.

Второй раз одержал Михаил Васильевич победу над Болотниковым уже при урочище Котлах. Именно после этого своего второго поражения Болотников решил засесть в . Именно передовые войска Михаила Васильевича во многом способствовали взятию этого города. Также Скопин-Шуйский отправился в Новгород для переговоров со шведами, дабы испросить у них помощи и, не взирая, на целый ряд препятствий и затруднений, ему удалось достичь своей цели.

В итоге для спасения престола, Скопин-Шуйский выступил вместе с двенадцатитысячным шведским войском под предводительством Я. Делагарди. С их помощью русскому воеводе удалось отвоевать у врагов весь север, взяв , Орешек и . Заставил гетмана Сапегу покинуть, осаждаемую им, Троицкую лавру, победив его в битве при Калязине и взяв Александровскую слободу. В этом предприятии было лишь одно «но». Полному успеху данного предприятия изрядно мешало то, что у Скопина-Шуйского не было достаточно средств, для того, чтобы платить жалование шведским наемникам, а также необходимость по ходу войны заниматься обучением самого войска.

Но, не смотря на все эти значительные преграды, Михаилу Васильевичу удалось обратить тушинцев в бегство, после чего в глазах простого народа Скопин-Шуйский превратился в настоящего отца отечества и истинного спасителя. От Ляпунова к нему даже явились посланники с предложением царской короны, которое, впрочем, Михаил Васильевич отклонил.

По возвращении победителя в стольный град Скопину-Шуйскому был устроен чрезвычайно почетный прием. Но, как это обычно и бывает, его заслуженный триумф породил в сердцах многих зависть и досаду. Его родственники не были исключением. Особенно злился и досадовал родной дядя Михаила Васильевича, Дмитрий Иванович Шуйский, который теперь, после победы племянника, должен был уступить ему свое командование московским войском, которое было снаряжено под Смоленск.

Так, в обход царя, было принято решение избавиться от Михаила Васильевича. На званом пиру, который давали Воротынские, жена Дмитрия Шуйского подлила славному воеводе отравы в хмель, от которой Михаил Васильевич после двухнедельной агонии и скончался (23.04.(93.05).1610г. Государь велел похоронить Скопина-Шуйского в Архангельском соборе, правда, не подле царских усыпальниц, а в отдельном, новом приделе.